Фото: © Вадим Морозов
КИТЧ: НЕ-ИСКУССТВО НЕ-ЭЛИТЫ ЭТИМОЛОГИЯ И ИСТОРИЯ ПОНЯТИЯ
Наталья КОНРАДОВА
Отечественная
наука о культуре стала уделять систематическое внимание массовой
культуре сравнительно недавно. Если на Западе подобной тематике
посвящались тома научной и публицистической литературы, то у нас
терминология еще не устоялась и исследователи часто пользуются
понятиями, заимствованными из обыденного языка или из смежных
дисциплин.
Таким термином является, в частности, "китч". Наполненное отрицательным
пафосом, оно пришло в научный оборот из публицистики. Причем если в
публицистике китч с момента появления (с 1970-х годов) стал означать
одновременно художественное направление (например, в "буржуазной"
литературе) и предмет домашнего обихода, то в такой традиционно
оценочной науке, как искусствоведение, он стал тождествен
художественному суррогату, искусству низкого качества и не
рассматривался как самоценное явление.
Суждения авторов-искусствоведов крайне оценочны ("плохой вкус",
"дешевка", "фальшь", "слащавость" и т.д.), хотя следует отметить
интересную детализацию форм и методов китча (доступность,
реалистичность, пародийность и т.д.). Разумеется, эта точка зрения
имеет под собой основание, если рассматривать китч как искусство:
роскошь и помпезность, к которым он часто тяготеет, выглядят
сомнительно.
Однако то, что мы называем китчем, не является искусством и выполняет
особые, отличные от художественных функции. Не эстетические ценности
произведения, но адекватность его требованиям массового потребителя
делает китч привлекательным и выгодным с коммерческой точки зрения, а
существует он в рыночном пространстве и, как всякий продукт,
функционирует в системе "спрос-предложение".
В настоящее время в социокультурных исследованиях авторы все чаще
обращаются к китчу, не давая ему определения. Поэтому одной из
актуальных задач исследования массовой культуры становится выявление
того, что же такое китч и какую роль он играет в культуре.
Обратимся к этимологическим словарям. Слово появилось в 1860-1870-е
годы в Германии (Мюнхене) и означало переделку старой мебели,
обновление с оттенком обмана: продавать старое как новое. Вторая
вероятная составляющая значения - английское слово sketch
("набросок"). Один из словарей подробно объясняет этот источник: "Когда
англо-американские покупатели не хотели дорого платить за картину, они
требовали набросок, sketch" [1]. Некоторые значения, существующие еще на этапе формирования термина и отраженные в немецких этимологических словарях [1, 2],
остаются в нем по сей день: коммерческое бытование (использование при
описании китча слов "продажа", "распродажа", "сбывание"); негативная
оценка (частое упоминание слов мусор, грязь, а также звукоподражание, в
котором "шипящий звук символизирует преувеличенное неприятие" [2]);
подделка под что-либо ценное и новомодное. Любопытно, что китч XX века,
скорее, наоборот, продается как искусственно состаренный, сделанный
"под антиквариат". Вероятно, это связано с общим ощущением эпохой своей
истории, порождающим моду на новое или старое.
В современном языке "китч" становится более общим термином, вбирая в
себя все новые смысловые оттенки. Выясняется, что китч - это особая
область массовой культуры, которая имеет определенные социально-семанти ческие функции, отчасти совпадающие с функциями
искусства в "высокой" культуре, если принять во внимание теорию о
структурно-функциональном подобии элитарной и массовой культур [3].
При упоминании "высокой", "элитарной" и "низовой", "массовой" культур
сразу обозначим свою позицию: автор не считает, что традиционная
оценочная вертикаль при разделении культуры перспективна для
современной культурологии. Хотя мы считаем китч областью массовой
культуры, последняя постоянно изменяется, все более сливаясь с
элитарной, черпая из нее образцы и формы и питая ее саму. Если делить
культуру на массовую и элитарную по потребительской шкале, то окажется,
что спектр потребителей от самых "низких" до самых "высоких" жанров
непрерывен. Более того, поскольку китч обладает не только эстетической,
но и компенсаторной функцией и ее можно описать во фрейдистских
терминах сублимации и замены, среди элитарных "потребителей культуры"
многие становятся одновременно потребителями массовой культуры. В такой
ситуации ориентиром для отнесения явления к массовой культуре должна
стать не его эстетическая оценка, а рыночная позиция и коммерческая
стоимость: иными словами, "кассовость".
Остается вопрос о формальном отличии китча от искусства, в частности
его жанровая характеристика. Проблема принадлежности какого-либо жанра
к "высокому" или "низкому" так и не была решена классической (ни даже
модернистской) культурой, а постмодернизмом вообще сведена на нет. В
современной массовой культуре уже давно не бывает произведений "чистого
жанра": все они содержат несколько жанровых структур. Так, например,
мелодрама всегда приправлена комедийной или детективной компонентой,
вестерн растворен в боевике или гангстерском жанре и т.д. Поэтому
определение китча должно исходить, вероятно, не из морфологических
особенностей произведения, а из его функций.
Текстологическое исследование: современные интеллектуалы на защите культуры
Для определения того, что под термином
"китч" понимают носители "высокой" культуры, наиболее эффективным и
объективным методом является, вероятно, текстологический анализ. Ниже
представлены результаты текстологического анализа двух видов текстов -
словарных статей (на европейских и русском языках) и русскоязычной
публицистики. Последняя группа была рассмотрена в связи с тем, что
термин "китч" в русскоязычных словарях появился недавно1
и последних недостаточно для количественного анализа, поэтому они были
сведены воедино с результатами исследования публицистических текстов.
Конечной целью исследования было сравнение значений термина, бытующих в западной культуре и в русскоязыч ной среде. Объединяя в одно исследование статьи на
английском, французском и немецком языках, мы имеем в виду, что для
различных европейских стран возможны нюансы в значениях, особенно в
сравнении с представлениями, господствующими в США, но они несоизмеримо
меньше разницы между западным и российским восприятием китча. Это
связано с сильной просвещенческой традицией в русской культуре,
выражающейся, в частности, в принципиально негативном восприятии
"низких" моральных и эстетических норм массовой культуры, а также с
тем, что русскоязычная критика долгое время была в изоляции, в то время
как западные идеи и тексты имели хождение на территории всей Европы и
США и сообща создавали тот образ массовой культуры, который имеет место
до сих пор.
Кратко опишем методологию проведенного анализа. В результате
исследования англо-, франко- и немецкоязычных словарных статей,
посвященных китчу, были выявлены основные группы интерпретации.
Публицистические тексты, найденные в электронном виде (источник - сеть
Интернет), - музыкальные, художественные, кинематографические и
литературные рецензии, интервью, аналитика, обзоры — были сведены в
один текст. С помощью программы TACT2
был выявлен контекст слова "китч" и его производных ("китчевый",
"китчевик", "китчево-салонный", "китчмэйкер"), а из него выделены
значимые для исследования слова. Затем с учетом повторяемости тех или
иных слов они были распределены по категориям, составленным по
результатам анализа словарных статей, и подсчитаны в процентном
соотношении.
Перечислим наиболее популярные среди авторов значения, а также
лексикон, с помощью которого они описывали данное явление. Наиболее
распространенная категория (63% иностранных словарей - 54% среди общего
числа упоминаний о китче) - плохой вкус, дешевка. Мы интерпретируем ее как несоответствие элитарным эстетическим установкам.
Здесь очевидна полярная ориентация слов, которые легко можно разделить
по пафосу на отрицательные и положительные: безвкусица - вкус, высокий
- низкий, элитарный - бульварный и т.д. В начале статьи уже шла речь о
проблеме оценочного отношения к массовой культуре. Современную
критическую и научную литературу можно разделить на две примерно равные
части: написанную с позиций классического традиционализма русской
интеллигенции, т.е. негативную оценку всего, связанного с массовыми
вкусами, и с позиции нового поколения критиков-постмодернистов, для
которых не существует проблемы массовой культуры, поскольку она
является питательной средой и общим фоном для существования любой
другой субкультуры, включая и классическую элитарную. Несмотря на это,
и молодые исследователи, каковых большинство среди авторов
публицистических статей, попадающих в Интернет, склонны акцентировать
первую категорию с оценочных позиций.
Следующая категория (47% ) - массовость и популярность.
Эти признаки являются важнейшими для отнесения произведения к китчу. Им
соответствуют слова, отражающие конкретный материальный контекст
существования китча: бестселлер, супермодный, поп-звезды,
фольклор, бульварный и т.д. Из общего ряда выбивается лишь слово
"фольклор". Здесь авторы, возможно, сами того не подозревая, затронули
глубочайшую тему: родство современного китча и фольклора, которое во
многом является объяснением его успеха. И дело, вероятно, не в том, что
фольклорные формы привычны и потому популярны. Такой подход был
продемонстрирован тоталитарной культурной политикой (в фашистском,
советском и других вариантах), направленной на искусственную
реставрацию популярности фольклора, в результате чего популярности не
прибавилось, а "официоз" стал ассоциироваться с нарочитым "народным"
китчем3.
Тонкие взаимосвязи массовой, популярной и народной культур и, главное,
их различия еще не были изучены и обобщены на должном теоретическом
уровне. Но становится очевидно, что и китч, и фольклор ориентируются на
один и тот же пласт сознания, эксплуатируют одни и те же методы
привлечения и развлечения слушателя-зрителя (и часто - участника). При
большом сходстве и то, и другое, как правило, плод коллективной
деятельности (если рассматривать авторское произведение китча как
результат коллективного творчества тех, чьи идеи, формы и образы были
автором заимствованы), имеют схожие эстетические4, досуговые и компенсаторные функции. Однако они суть совершенно разные явления.
Рыночность и коммерциализированность - пожалуй, наиболее важные
для понимания социального функционирования китча категории, хотя в
текстах они акцентуированы относительно слабо (16% и 10%). Как и
искусство, китч существует в коммерческом контексте. Но для искусства
рынок не является жизненно важным условием. Более того, новое
художественное направление всегда стоит перед выбором между
традиционным искусством и новой неосвоенной территорией, коммерчески
невыгодной по определению. Для китча же коммерческая ценность (прямо
следующая из его массовости и популярности) - неотъемлемый и
определяющий фактор.
Если предыдущие категории выявляют природу китча и описывают среду его
бытования, то следующие описывают собственно китчевые формы, среди
которых наиболее важная (47% ) - ориентация на образец
(имитативность, адаптивность, серийность, тиражированность). Здесь
кроме слов "паразитировать" и "претензия", имеющих явную отрицательную
оценку, все остальные лишь констатируют отсутствие оригинальной идеи,
новшества - того, что делает произведение искусства истинно ценным (по
крайней мере по современным эстетическим канонам5). Отметим также значение подделки, которое осталось в термине с момента возникновения.
Вероятно, при анализе феномена повторения и ориентации на образец можно
провести параллель с природным устройством негенетического канала
наследования (повторение как обучение). С той только разницей, что в
культуре значимая информация определяется не естественным отбором, как
в природе, а "искусственными" культурными образованиями, в которых
гораздо чаще и сложнее происходят изменения (смена "верха" и "низа",
горизонтальные реструктуризации и т.д.). Однако, не имея достаточных
данных по этому поводу, оставим этот тезис гипотезой.
Следующая описательная6 категория (42%-33%) — сентиментальность, сюжетность и занимательность. В случае декоративно-прикладного китча
это можно назвать пышностью форм и "слащавостью". Из массы слов,
касающихся внешнего проявления сентиментальности (блеск, виньетки и
т.д.), выделяется термин "неоакадемизм". Это отсылает нас к статье
основоположника изучения китча (с искусствоведческой и отчасти
культурологической точки зрения) К. Гринберга, который полагал, что в
эпоху художественного упадка и застоя "творческая деятельность теряет
значение за счет виртуозности в мелких деталях формы", приобретая,
таким образом, черты академизма (или "александринизма") вопреки
"искусству для искусства" и "чистой поэзии", где "содержание или сюжет
становятся чем-то, чего сторонятся как чумы" [7].
Все эти цитаты ясно дают понять, что Гринберг отождествляет академизм и
китч. Последний отличает любовь к ремесленной виртуозности и сюжетности
за счет решения истинно художественных задач и "больших",
"дискуссионных" вопросов. Законы "кассовое'™" хорошо известны
"китчмэйкерам" и давно используются ими в поп-индустрии: захватывающая
фабула, а также лежащие на поверхности идея или мораль, "запуск"
эмоциональных механизмов - умиления, жалости, как, например, в
мелодрамах, либо страха и агрессии, как, например, в боевиках,
триллерах и т.д.
Сентиментальность - качество, традиционно приписываемое "нечестному"
искусству, акцентирующему зрителя на сочувствии и умилении вопреки
собственно эстетическому восприятию. В отличие от российских
сторонников слияния эстетического и этического (чьи идеологические
корни находятся в мощной отечественной традиции литературной и
художественной ангажированности) западная культура со времен X.
Ортеги-и-Гассета [8]
и Гринберга склоняется к иным позициям: настоящее искусство - только
"для искусства", остальное - китч. Авангард, развивавшийся изначально
по пути наращивания абстракционизма, преодолев барьер абсолютной
бессюжетности, снова стал склоняться к полной политической и социальной
ангажированности. Но, как неоднократно замечали исследователи и
теоретики искусства [9, 10],
настоящие художники движутся по пути расширения границ эстетического, в
то время как китч, наоборот, подчиняет уже готовые эстетические
продукты жизненным потребностям, формируя при этом собственную
эстетику.
Интересным описательным моментом китча является категория отрешенности от реального мира
(21% ) - обращение к "далеким мирам" (местам или историческим эпохам),
несовременность или даже немодность. Здесь обнаружено всего три слова:
история (в значении истории человечества), ретро и сувенир. Все они
весьма показательны и "инобытийность" китча объединяет все три слова
данной категории. Подвластный распространенному среди своих
потребителей желанию отрешиться от ежедневных насущных проблем, китч
уводит зрителя-читателя-слушателя в "мир иной" - другую историческую
эпоху, географическое место (отдаленное и малоизвестное, экзотическое)
или в другую социальную прослойку. Наиболее привлекательными и, как это
убедительно объяснил Э. Моран [11],
закономерными для потребителей "китча развлечения" являются судьбы
актеров, художников, модельеров и писателей - современных "олимпийцев",
поп-звезд и массовых идолов. Их жизнь не в пример артистичнее жизни
обывателя - она протекает на виду у публики и в то же время неизвестна
и волнующа. Популярность "новых олимпийцев" во многом связана с
обострением коммуникативных задач экранной культуры и необходимостью
возмещать непосредственный контакт со зрителем, поскольку влияние таких
традиционно коммуникативных видов искусства, как театр или народное
представление, в индустриальную и постиндустриальную эпоху ничтожно
мало по сравнению с экранными видами развлечений [12, с. 48; 13].
Боги должны быть рядом, поэтому название, данное поп-звездам Мораном, -
"олимпийцы" - как нельзя больше подходит для описания сущности новых
культов, сначала возводящих участников представления (будь то
кинофильм, телепередача или любая другая публичная деятельность) в ранг
отчужденного от зрителя мифологического персонажа, а затем низводя его
интимную жизнь до уровня всеобщего обсуждения.
В этой же категории присутствует понятие "ретро". То, что когда-то было
наиболее модным, быстро становится немодным и устаревшим, а по
прошествии определенного времени умиляет своей прошлой актуальностью.
«Лишь въевшаяся пыль, износ, патина смягчают близость фамильных реликвий к китчу и делают безвкусицу "хорошего вкуса" сносной» [14].
В современном мире мода на все виды продукции сменяется каждый сезон,
поэтому понятие "ретро" возникает не только при смене поколений, но и в
пределах нескольких лет. Происходит это отчасти по искусственно
"сфабрикованным" сценариям, и потому анализ реальной основы динамики
актуального и неактуального (а затем снова актуального) затруднен.
Однако очевидно, что китч существует отчасти благодаря этой
ностальгической нотке, вызывая эмоции и "сантименты" по прошлому.
Понятие "сувенир"7
близко понятию "ретро", но часто напоминает не о времени, а о месте.
Наиболее распространенный сувенир - туристический. Благодаря
невключенности туриста в культуру посещаемой страны, ему непонятны
отрицательные черты сувенирной продукции (как, например,
тиражированность и зачастую некачественность), но очевидна
"инобытийность" относительно его собственной страны и культуры.
Метаисторичность8 китча
(5% ) - категория, в которой присутствует значение уникальности или
вечности. Несмотря на относительно недавнее рождение термина, вопрос о
"метаисторичности" китча остается открытым, поскольку помимо
промышленного тиражирования, возникшего лишь в индустриальную эпоху, он
обладает некоторыми принципиально универсальными характеристиками,
актуальными в любой культуре (компенсаторные функции, выражающиеся в
сентиментальности и сюжетности; символическое обобщение социально
значимой информации; имитативность; коммерческий контекст и т.д.). В
индустриальную эпоху компенсаторная функция все более актуализируется,
человек все больше отчуждается от собственной природы и китч
приобретает новый масштаб и значимость, занимая все больший удельный
вес в культуре.
Отдельно необходимо остановиться на последней категории - постмодернистской трактовке китча
(21% ). Лексика говорит об иронии и пародийности в формах и о том, что
называют слиянием элитарной и массовой культур в кратком, но
исчерпывающем понятии "постмодерн". Последний использует продукты
массовой культуры и сами каноны по их производству для построения новых
форм, цитируя или имитируя китч. В то время как китч сам по себе -
"девственный мир, не тронутый рефлексией" [15], постмодернизм отличается присутствием рефлексии (как правило, ироничной).
Рассмотрим подробнее отношения постмодернизма, китча и высокой
культуры, характерные для современной российской культуры. План
содержания постмодернизма настолько многослоен, что даже не все
представители элитарной культуры, ослепленные ненавистью к
"масскульту", способны "расшифровать" его и его методы9.
Примитив, наив, бульвар, лубок, низкий или средний жанр в противовес
высокой культуре (и то, и другое - без кавычек), беллетристика и комикс
- так "обзывают" постмодернистский китч, не подозревая, что это лишь
первый и наиболее очевидный план постмодернистских произведений, и,
причисляя, таким образом, себя к лагерю тех, кто не разглядел других
уровней, т.е. к масскультовским потребителям. Характерный для русской
культуры конфликт массового и элитарного, давно изжитый в западной
культуре, "вошел в свою финальную и наиболее острую стадию.
Коммерциализация искусства, произошедшая за последнее десятилетие,
натиск низкой, бульварной культуры, поддерживаемой мощным
потребительским спросом, понудил культуру элитарную отойти на последние
рубежи обороны. Но возможность компромисса между высоким и низким
искусствами элитарной культурой по-прежнему отрицается..." [17].
Есть и обратные примеры поиска второго смысла или иронии там, где их и
вовсе нет. "Интеллигенция сначала решила презрительно не замечать
Веронику Кастро, а потом, передумав, принялась анализировать ее, словно
Бергмана" [18].
Остается добавить, что последователи постмодернистской традиции (к
которым нам по объективным причинам трудно причислить русскую
интеллигенцию) могут одинаково продуктивно анализировать высшие образцы
кинематографа и мексиканские сериалы, поскольку для них не существует
проблемы большей или меньшей значимости этих текстов в культуре. Более
того, степень распространенности явлений массовой культуры и является
зачастую критерием их значимости (в рамках традиционалистской
парадигмы).
Поскольку мы склоняемся к "трехмерной" модели10
современной культуры (в которой массовая культура распространена всюду,
а элитарная является, скорее, субкультурой), то и культурных
"потребителей" нельзя делить на массовых и элитарных: среди сторонников
высокой культуры большинство являются также потребителями китча - в
форме телевидения, массовой литературы или домашнего дизайна.
Существует еще несколько определений, выявленных в ходе
контент-анализа, выходящих за рамки проанализированных нами категорий,
но являющихся значимыми для данного исследования. Мы разбили их на
несколько групп.
1. Обозначение актуального культурного поля, в котором находится китч:
читатель, зритель, критика, публика, литература, живопись, искусство,
картина, музыка, фильм, роман, комикс, телесериал и т.д.
2. Имена собственные: Глазунов, Шилов, Церетели. Представление об
их деятельности уже стало штампом в российских масс-медиа, и эти имена
часто служат символом российского китча. 3. Частица "не". Она
выделена особо, так как встречается гораздо чаще, чем в аналогичных
публицистических текстах (76 раз в анализируемом тексте и от 21 до 64
раз в контрольных текстах). Факт популярности частицы явно указывает на
общий негативный пафос текста.
Что же такое китч?
После подробных комментариев результатов
контент-анализа попытаемся сконструировать (на их же основе)
собственное определение китча как явления, чрезвычайно актуального в
современной культуре. "Классический" китч (в западноевропейском и
американском понимании как производное популярной культуры) есть
результат коммуникации аутентичного художественного произведения,
свежего, высоко оцененного "элитарной" культурой, и потребителя -
представителя "массовой" культуры. Эта коммуникация происходит в
условиях развитого художественного рынка через посредника:
производителя китча или СМИ как тиражирующую инстанцию. До
возникновения современного варианта СМИ роль последних мог выполнять,
например, художник-копировальщик или ремесленник, производитель
"товаров народного потребления".
Вышесказанное касается предметной области китча, но существует также
литературный, музыкальный, телевизионный, кинематографический11
и другой китч. Воспользовавшись издревле существующей системой
разделения искусств по принципу временной или пространственной
локализации на "мусические" и "пластические" [12, с. 46],
выделим две подгруппы китча: назовем их "китч развлечения" и
"дизайн-китч". Первая занимает развлекательно-компенсаторную нишу, что
отчасти совпадает с функциями искусства в сфере "высокой" культуры. Это
касается краткосрочных произведений, требующих от потребителя внимания
и "проживания", сюжетной заинтересованности и досуга. Вторая связана,
как это следует из названия подгруппы, со статическими произведениями -
картинами, скульптурами, сувенирами, украшениями, предметами одежды и
дизайна и т.д. И тому, и другому виду китча присущи одни и те же
признаки, разница может быть лишь в их акцентуации: например, китчу
развлечения в большей степени присуща сюжетность, а для дизайн-китча
характерно долговременное бытование в определенной среде и связанная с
этим знаковость.
Рассмотрим подробнее семантический аспект китча. Основное его отличие от искусства - в том, что китч, не являясь эстетически ценным в элитарном понимании,
заменяет красоту на ее знак. Попадая в определенный контекст - в дом,
если это предмет дизайна, в ансамбль одежды, если это украшение, и
т.д., - китч становится обозначающим красоту. Благодаря своей
нарочитости12
и яркому плану выражения он легко выполняет функцию знака, если
существует необходимость доказательства социальной, интеллектуальной,
эстетической или даже гендерной полноценности.
Примечательно, что китч вообще, как правило, существует в контексте:
без него репродукцию известной картины можно рассматривать как,
например, достижение современной копировальной техники или как вариант
дидактического материала для школьников и студентов. Макияж в такой
ситуации распадается на бессмысленные краски, а бумажная икона служит
реальным сакральным предметом для истинно верующих, но не способных
приобрести ценную вещь людей.
Сочетание яркого плана выражения и низкой рыночной стоимости делает
китч популярным и массовым. Но в некоторых пограничных социальных
ситуациях, наоборот, предпочитается завышенная стоимость произведения и
"эксклюзивность", что делает покупку признаком финансового процветания.
Например, в ситуации нуворишей, по воспитанию и образованию не имеющих
доступа к высокой культуре, но обладающих большими средствами и
вынужденных самоутверждаться иными способами. Собственно говоря,
роскошь как социальный знак существует столько, сколько существует
культура - "любой акт показного, бьющего на эффект потребления есть
демонстрация силы. Любое транжирство немыслимо без публики, на которую
нужно произвести впечатление" [14].
Но если в традиционных культурах этому придавалось ритуальное значение
(индейский ритуал потлач), то в современной ситуации социальных
изменений к нему добавляется реальная потребность в обозначении личных
и социальных границ.
Еще один пример рождения китча в пограничной зоне - стык субкультур,
городской и деревенской. Тогда на традиции и привычки одной группы
наслаиваются внешние атрибуты другой и возникает несоответствие плана
выражения и плана содержания, а как результат - "полукровка"-китч,
созданный в согласии с эстетическими представлениями одних, но формами
других, чуждый, по сути, и тем, и другим. Отсюда - все эти модные одно
время шестимесячные "химии", источником которых служила западная мода
на прически a la afro,
яркая и неуместная для городского жителя сельская косметика и т.д.
Последний пример хорошо подходит для описания семантической функции
китча: неумело, с точки зрения профессионального визажиста, накрашенная
посетительница сельского клуба (который среди элитарных критиков стал
излюбленной метафорой провинциального китча) обозначает таким
способом женскую красоту, как бы говоря присутствующим: сейчас я
красавица, поскольку проживаю досуг. Понятно, что в трудовой ситуации
подобный антураж не только неуместен, но и опасен. Иллюстрацией может
служить сцена из фильма "Здравствуй и прощай", в которой героиня
приходит в городской магазин и требует помаду, "которой губы красят".
Накрасив губы купленной помадой среди бела дня, она попадает в
щекотливое положение и вынуждена судорожно стирать следы преступления.
Похожий сюжет можно найти в более раннем фильме "Простая история", где
героиня Н.Мордюковой пытается скрыть нанесенный не вовремя макияж.
Примеры можно продолжать: в современной провинции мы часто встречаем
интересные варианты словоупотребления. Так, например, "зала" (в женском
роде, что указывает на его французское происхождение времен светских
салонов) означает гостиную комнату, а слово "кушать", употребляемое
также в галантном обществе XIX века, используется в обыденной речи
вместо слова "есть". Пример из другой области -употребление
словосочетания "от кутюр", которое от прямого перевода с французского haut couture (высокая мода) перешло к обозначению вещи "от кутюра", т.е. "от моды" ("от модельера" и т.д.).
Собственно говоря, салонная культура XIX века действительно
тиражировалась в современных ей, но отдаленных от столичной светской
жизни кругах, и проиллюстрировать это можно не только научными
исследованиями13,
но и обильными примерами из классической русской литературы - образами
Н. Гоголя, А. Чехова и других писателей. Все попытки воссоздать моду и
манеры светского общения в поместных кругах, как правило, превращались
в повод для иронии и пародии представителей "высокого".
Авангард, официоз и популярная культура
Наиболее важная для понимания
отечественных особенностей китча категория, найденная только в
русскоязычных источниках (43%), - "государственный" китч: "безыдейный",
"советский", "идеология", "официоз", "соцреализм". Возникновеиие этих
слов в лексиконе русскоязычных авторов неслучайно. На фоне процветания
классического китча, понимаемого как массовое искусство и индустрия
развлечений, чрезвычайно насыщенное сюжетом и вызывающее сочувствие и
сопереживание, в советском и постсоветском культурном пространстве в
связи с расколом советской культуры на официальную и андеграундную,
раскололось и понятие: эпигоны официоза воспринимали его как безыдейное
и буржуазное (в "худшем" значении этого слова) искусство, а подпольная
богема, андеграундная субкультура - как признак официоза, воплощения
идеологизированности и заштампованности. Разумеется,
художники-нонконформисты видели китч и в "классическом" его западном
культмассовом варианте. Средством борьбы и с тем, и с другим служила
ирония, породившая соцарт и иже с ним. "Конфликт богемы с советской
властью был вызван чисто эстетическими причинами. Как всегда,
естественный консерватизм общественного вкуса приводит к образованию
анархического авангарда - богемы", -писали П. Вайль и А. Генис [20].
Принимая во внимание, что тоталитарное искусство - часть тоталитарной
культуры, а китч - часть массовой, сравним их роли в этих культурах по
нескольким пунктам.
• Ангажированность. Искусству (точнее, тому, что играет
роль искусства, но таковым уже не является) отводится нехудожественная
роль, оно абсолютно ангажировано и впоследствии заштамповано,
становится средством для достижения политических (экономических) целей14.
Аналогом политико-идеологических функций тоталитарного искусства
является реклама в массовой культуре. И то, и другое -пропаганда (идей,
товаров или образа жизни). Народность, всегда входящая в рецепт
тоталитарного произведения, в китче превращается в популярность.
• Художественные средства. Реализма как художественного
средства не было ни там, ни там: основные формы - гротеск, фантазия,
условность, экспрессия. Но при этом связь изображаемого и изображения
неразрывна, похожесть — инстинктивное требование к искусству15.
Условность характерна для тоталитарно-популярного искусства, но
тоталитаризм никогда не допустит абсолютной условности абстракционизма,
в котором нет места идее. Китч же способен копировать не только "Мону
Лизу", но и Мондриана - был бы образец расхож.
• Связь с народным искусством. И то, и другое близко
народному искусству по методам и черпает из народного искусства идеи и
образы как наиболее удобные для использования семантические штампы [21],
как эффективные рычаги манипуляции, берущие начало в коллективном
бессознательном. Само народное искусство часто перерождается в
китчеподобное слащавое напоминание о мощи национальной культуры, и
здесь уже невозможно отделить собственно тоталитарное искусство от
китча: так стало с народными промыслами, с одинаковой легкостью
воспроизводящими древние сюжеты и, например, революционные мотивы -
Палех, Богородицкая роспись, узбекское ковровое дело и т.д.
Из приведенного сравнения можно сделать выводы: и в тоталитарном
искусстве, и в массовом наличие конкретных нехудожественных целей
сводит искусство к манипулированию, на смену эстетическим установкам
приходят политические (в первом случае) или экономические (во втором)
мотивировки. Причем авторы используют давно отработанные и поэтому
беспроигрышные методы: фольклорно-мифологические образы или достижения
психоанализа. Китч использует то, что уже доказало свою эффективность
для публики и что не рискует быть революционным открытием, пусть даже
удачным. Это - одно из отличий искусства от китча, и его причины
кроются, вероятно, в самой природе человека.
Российские интеллектуалы во многом сохраняют традиции элитарного
сознания русской интеллигенции и относятся к массовой культуре в целом
и китчу в частности как
|